Без малого 75 лет прошло с тех пор, как отгремели последние залпы Великой Отечественной войны, но в наших сердцах жива память о тех, кто не жалея собственной жизни шёл на борьбу с ненавистным врагом, который пришёл на нашу землю, чтобы любой ценой поработить советский народ. В каждом доме хранятся как святые реликвии, награды, фотографии, письма, вырезки из газет о том поколении, которое не позволило фашистским захватчикам растерзать не только нашу страну, но и страны Европы.
Ежегодно, в преддверии Дня Великой Победы, редакция газеты «Наш край» просит своих читателей поделиться воспоминаниями о своих близких, воевавших на фронтах Великой Отечественной войны, трудившихся в тылу на благо Победы.
Сегодня мы предлагаем вашему вниманию статью из газеты «Маяк коммунизма» от 5 декабря 1989 года. Пожелтевшую вырезку из газеты, так бережно хранимую в личном архиве семьи Романовых, о своём дедушке, участнике Великой Отечественной войны, принесли в редакцию сёстры Нина Васильевна Коннова и Валентина Васильевна Романова. Уважая права автора, мы публикуем статью полностью.
Солдат – всегда солдат
В 1941 году Иван Гаврилович Михайлов ушёл из родного села Белый Ключ на фронт, оставив на молодую жену и детишек малых, и хозяйство. Воевал артиллеристом-наводчиком, освобождал от врага Белоруссию, Латвию, Литву. И ведь всю, почитай, войну прошёл без единой царапины, а перед самой победой на тебе – тяжёлое осколочное ранение в руку.
В Латвии это было. Стоял их артдивизион возле небольшой деревушки, которую немцы во что бы то ни стало пытались отбить. Атаки следовали одна за другой, наши позиции штурмовали и танки, и самоходки, и авиация, и пехота. К вечеру немцы, тщетности своих попыток прорваться в деревню, откатились назад. Наступило затишье. Но только-только успели наши артиллеристы закурить цигарки, как жахнул фашист осколочным наугад, на дымок махорочный. Тут-то и цапнули Ивана раскалённые кусочки фашистского железа. Боли вначале он не почувствовал, а только увидел вдруг изменившееся в испуге лицо своего однополчанина да услышал чей-то крик: «Ванька, да тебя никак ранило!». И только Михайлов хотел возразить, мол, с ума что ли сошли, ребята, почувствовал, как что-то тёплое и липкое потекло по левой руке. Опустил глаза долу и ахнул: «Эх, мать честная, а ведь и вправду ранило». Артиллеристы засуетились, стали лихорадочно вытаскивать из подсумков перевязочные пакеты, но вдруг увидели, как Михайлов побледнел, скрипнул зубами и… рухнул с лафета лицом в землю. Сколько пролежал Иван Гаврилович без сознания – не помнит. Но, видимо, долго, ибо, когда очнулся, вокруг вовсю кипел бой. Хотел было подползти к орудию, однако товарищи протестующее замахали руками и что-то крикнули. За грохотом орудийной канонады он не расслышал слов, но понял, что друзья советовали идти в медсанбат. Раненый попытался встать, но вокруг свистели пули и визжали осколки. Лишь за околицей он поднялся на ноги и едва не упал: осколки засели не только в руке, но и в голени. Пришлось выламывать себе здоровенную палку и, опираясь на неё, передвигаться. Так вот и добрался Иван до медсанбата. Дошёл и… вновь потерял сознание. А когда очнулся, то левой руки у него уже не было… Через месяц после Победы И. Г. Михайлов вернулся на родину. Хоть и слабый был после госпиталей, хоть и имел инвалидность, а буквально через день пошёл в правление колхоза устраиваться на работу – семью-то ведь кормить надо было. Но всё же, честно говоря, побаивался: а вдруг откажут калеке. Нет, не отказали, предложили должность кладовщика, на которую фронтовик сразу согласился. Почти десять лет проработал на складе Михайлов, а потом ушёл в пастухи. Простора захотелось, чистого полевого и лесного воздуха, который так пахнет Россией. Да и порядком уже надоело ему каждый день видеть сочувственные взгляды земляков и слушать их вздохи: «Ох, чего война проклятая с тобой, Иван, сотворила». А он наперекор всем доказывал, что и без руки ого какой мужик. Сено косить? Пожалуйста. Подпояшется ремешком, просунет через него черенок косы, правой рукой уцепится за дужку и – вжик, вжи-жик, пошла работа. Сам и пилил, и дрова колол, и любое дело делал. Только головами покачивали земляки. Да и то, ведь не всякий здоровый мужчина за лето мог по 20 и более возов сена накашивать да полное подворье скотины содержать: корову, тёлку, поросят, 20 овец.
Бежали годы. Выросли и определились в жизни дети Ивана Гавриловича. Опустел дом. Четыре года назад остался Михайлов вдовцом и теперь доживает свой век один. Дети, конечно, навещают, но всё равно многое делать самому приходится – готовить, стирать, убираться. А оно ведь ой как несподручно с одной-то рукой. «Да что вы, он и с одной получше, чем с двумя управляется, — говорит соседка Ивана Гавриловича Антонина Ивановна Алексеева. – А уж, какие пироги печёт – объеденье. Ей Богу, не всякая баба так стряпать может, да чистоту дома поддерживать». Михайлов и впрямь молодец. Другой ведь на его месте, глядишь, опустился бы, запил. Но Иван Гаврилович не из таких. Он живёт и радуется жизни.
В. СИЛАНТЬЕВ.
Р.S. Вы понимаете, уважаемые читатели, что давно уже не стало Ивана Гавриловича, но мы не позволили себе менять концовку авторского текста, чтобы сделать какие-то уточнения. Решили так: все, кто пережил то страшное время, кто ценою жизни и здоровья завоевал для нас мирное небо над головой, всегда останутся живыми в наших сердцах. Так пусть же и Иван Гаврилович Михайлов, герой Великой Отечественной, остаётся живым для своих потомков.
Галина СМИРНОВА.